Андрей Ильин - Диверсия [= Федеральное дело]

— Очень рад. А то я думал, мне никогда уже не выпутаться из ваших этих стран, городов и фамилий. Запускать?

Я еще раз посмотрел на компьютер, на Александра Анатольевича и сказал:

— Запускайте!

Экран монитора мелькнул и высветил картинку. — Ту, которую я меньше всего ожидал увидеть.

Иногда самые большие потрясения приходят к нам самым банальным образом. Как сейчас — всего лишь последовательным нажатием нескольких клавиш.

Я откинулся на спинку стула и замер, широко раскрытыми глазами уставившись в экран.

Тот вывод, что он предлагал мне, истиной быть не мог. Потому что не мог быть истиной никогда!

Какие там, к черту, подозреваемые мной должностные злоупотребления и финансовые махинации! Какие мелкомафиозные разборки! Дело было совсем не в них. В сравнении с тем, что я увидел на экране, они были детской шалостью воспитанниц института благородных девиц!

— Что с вами? — напряженно спросил Александр Анатольевич. — Вам плохо? Вам помочь?

— Мне плохо! — ответил я. — Но помочь мне нельзя. Тысячи усвоенных памятью компьютера страниц газетных сообщений и документов, сотни географических названий и фамилий, перетасованных друг с другом и упорядоченных с помощью математических формул, превратились в одну-единственную коротенькую, из трех слов, фразу. Фразу, в которую я не хотел поверить.

— Ваш компьютер не мог сойти с ума? — спросил я.

— Компьютеры не умеют сходить с ума. Потому что у них нет ума. У них есть только микросхемы.

— Тогда с ума сошли мы.

— Да скажите же наконец, что там у вас получилось? — нетерпеливо спросил Александр Анатольевич. — Мировая война, что ли?

— По масштабам разрушений — почти. Из всего того, что мы здесь нагородили, получается, что наш клиент — агент влияния.

— Что?

— ОН АГЕНТ ВЛИЯНИЯ! — повторил я три роковых слова.

— Какого влияния? Кого над кем?

— Агент влияния — это человек в верхних эшелонах власти, способный оказывать влияние и влияющий на политику своего государства в угодную кому-то сторону, — повторил я, словно строку из учебника прочитал, азбучную для разведчиков истину. — Агент инородных сил.

— Каких, каких сил? — еще раз переспросил Александр Анатольевич.

— Не наших. В том-то и дело, что не наших, не внутренних. Он агент влияния ИХ сил.

— Ого! — присвистнул Александр Анатольевич. — Так он шпион, что ли?

— Хуже. Шпион — мелочевка. Шпионы могут воровать государственные секреты. Но не могут влиять на ход дел в этом государстве. А агенты влияния — могут.

— Но почему вы решили, что он агент этого самого влияния?

— Это не я решил. Это он решил, — кивнул я на компьютер. — Смотрите. Из всех визитов, которые происходили за границей, компьютер выделил двадцать восемь. В этих двадцати восьми визитах наш подопечный контактировал почти с тремя сотнями иностранцев. Но лишь с шестьюдесятью больше, чем два раза. И лишь с тремя десятками свыше трех раз. И лишь с девятнадцатью еще больше.

С этими девятнадцатью иностранцами он контактировал от девяти до двадцати раз с каждым! До двадцати! А с подавляющим большинством всех остальных меньше трех! Впечатляет?

— Впечатляет, но ничего не доказывает!

— Все верно. Если рассматривать только эти цифры. Вне зависимости от остальных цифр и событий.

Все эти девятнадцать иностранцев в разное время от трех до двадцати пяти раз побывали в нашей стране. И встречались с объектом. В то время как остальные контактеры если и гостили у нас, то от силы один-два раза. А большинство так и не пересекли наших границ. Остальные были просто иностранцами.

Но самое интересное не это. Это только статистика, которую можно легко оспорить, объяснить любовью к перемене мест, к экзотическим путешествиям. А вот как быть с другими цифрами и фактами?

Помните введенную нами должностную вертикаль?

— Ну?

— Так задумайтесь вот о чем. Каждый из этих девятнадцати иностранных гостей занял на территории нашей страны какую-нибудь должность. Каждый! И каждый при органах государственной власти. Большинство — экономическими, научными и прочими консультантами. Каждый из тех, кто имел контакты с объектом наших исследований, получил в свои руки рычаг управления! Теперь все ясно?

— Теперь все.

— А мне, похоже, нет! С этими данными мы не можем докладывать о завершении работ. Не можем выходить на власть.

— Но почему?

— Потому что у меня нет полной уверенности в своей правоте. Потому что у нас нет эталона, на котором мы можем проверить степень достоверности используемой методологии. Например, нет статистического анализа деятельности всех прочих членов Правительства. Отличие кривой палки от других заметно только, когда рядом стоят прямые. Не так ли?

Нам необходимо проверить себя еще раз. Слишком большой банк поставлен на карту.

Мне не верится, что на столь высоком уровне власти может таиться измена. Причем таиться годами! Я должен перепроверить себя. И вас. И этот компьютер.

Возможно, мы напутали где-то со сбором информации. Или с ее вводом в компьютер. Или с программой. Возможно, мы где-то напутали…

— Но полная проверка — это же гигантская по своим масштабам работа!

— Нет, еще большая, чем даже вам представляется. Много большая!

Теперь мы вынуждены будем собирать информацию не на одного, как это было в данном случае, а сразу на нескольких человек. Мы будем перепроверять эту информацию не единожды, а два, и три, и четыре, и столько, сколько понадобится для полной уверенности раз. Мы должны быть застрахованы от ошибки!

— Но это миллионы бит информации!

— Я понимаю. Но другого пути у нас нет.

— Боюсь, я не способен повторить пройденный путь снова да еще с десятикратным перегрузом, — признался Александр Анатольевич. — Боюсь, я не выдержу.

— Вы выдержите, потому что, кроме вас, эту работу сделать никто не сможет. Кроме вас. И меня.

— Нет! — твердо сказал Александр Анатольевич.

— И все-таки — да!

— Почему вы так уверены, что я соглашусь?

— Потому что другого выхода у вас нет. Потому что вдуть воздух через ниппель можно, а выпустить обратно — нет!

Глава 14

И все-таки Александр Анатольевич был прав. Осилить предстоящий нам объем работ вдвоем было немыслимо. Ну разве только растянуть ее лет на двадцать.

Нам нужны были помощники.

Но мы не имели права иметь помощников.

Мы не могли привлекать к работам дополнительных людей. О характере наших исследований должны были быть осведомлены только три человека — я, Александр Анатольевич и наш конторский Куратор. И ни одна живая душа больше. А если больше, то только за счет жизни: узнал и тут же скоропостижно скончался.

Я снова попал в вилку неодолимых обстоятельств. Мне надо было сделать работу, которую наличными силами сделать было невозможно. И одновременно эти имеющиеся в моем распоряжении силы нельзя было расширить ни на полчеловека.

В общем, хоть ложись и помирай. Но если помрешь — дела тоже не сделаешь.

Вот тебе и еще одно противоречие! Сколько их на мою бедную голову. И одна другой неразрешимой.

Я вспомнил уроки еще той, первой учебки.

— Что вы должны сделать, когда не знаете, что делать? — спрашивал курсантскую аудиторию психолог.

— Наверное, стреляться, — предполагала аудитория.

— Нет. Задавать себе вопросы. Как можно больше вопросов. И давать на них как можно больше ответов. Много мелких задач решаются гораздо легче, чем одна большая. Заведомо более сильного противника бьют по частям.

В общем — разделяй и властвуй.

Может, попробовать?

Итак, что произойдет в случае, когда я, несмотря на все запреты, привлеку в качестве помощников дополнительных людей?

Они догадаются о характере и целях наших работ. Ну или будут иметь возможность догадаться. Что в принципе одно и то же. Возможность равна действию.

А если не догадаются? Такое возможно? В принципе?

В принципе возможно все. Даже штаны через голову надеть. Когда ты в трусах, на улице холодно, а другой возможности утеплить свои коленки нет.

Впрочем, разговор даже не о том, возможно это или нет. Вопрос о том, будет ли это признано нарушением существующих правил игры? Будет ли считаться изменой интересам Конторы? Или только превышением должностных полномочий?

А ведь, пожалуй, если священная корова Тайны существования Конторы потревожена не будет, то мою неудачу или удачу (с точки зрения сбережения Тайны и то и другое равнозначно) могут признать не более чем мелким нарушением дисциплины. А за нарушение дисциплины и измену взыскания следуют разные. Ну очень разные! Как небо и два аршина земли.

Значит, если я найду способ привлечь к работе дополнительные силы так, чтобы они о целях этих работ не догадывались, — я ничем не рискую?